Воспоминания людей, наши с вами, не говоря о людях постарше – постоянно подчёркивают, что «раньше люди были добрее друг к другу». Память постоянно возвращает нас к вымершей, как динозавры, доброжелательности соседей, повышенной отзывчивости даже незнакомых сограждан. Стремление помочь в чужой беде, живой отклик на призыв помочь, ощущение «общества-семьи» постоянно всплывают во всех мемуарах о старом времени. Не только советском. Словно бы отражение этих воспоминаний – американская живая память о размеренной и благочестивой жизни в маленьких городках, о канувшей в лету глобализации «протестантской этике»…
Факт номер один: в пору нашего детства между людьми царствовал мир и отзывчивое добродушие. Факт номер два: по обе стороны Атлантики эти ностальгические воспоминания фиксируют моральное озверение и оскотинивание ближних: мы перестали знать имена соседей по подъезду, к плачущему на улице ребёнку никто не подойдёт, мимо упавшего с сердечным приступом взрослого пройдут равнодушно и скажут – «пьяный»…
Таксисты всего мира озверело пользуются терактами, чтобы в сотни раз поднять цены на проезд. Торговцы только и думают – как нас надуть. Качество товаров, работ, добросовестность исполнителя – вышли из моды и употребления… Мы оказались в мире одноразовых вещей, одноразовых отношений и, по большому счёту – одноразовых людей… Моралисты поплачут. А мы экономисты. Давайте вместо слёз – поищем экономических причин таяния отзывчивости, братства и добродушия…
+++
Война со всеми её зверствами и ужасами – естественное, зоологическое состояние. Её не нужно объявлять – она сама по себе тут же наступает, никого не спросясь – как только мы перестаём принимать сложные и искусственные меры по её преодолению.
Мир – состояние искусственное, противоположное стихийности естественных отношений, продукт целой совокупности социальных мер и технологий.
Чтобы было понятнее – вообразите воду. Вниз вода сбегает сама по себе, тут не нужно человеческих усилий. Для того, чтобы вода пошла наверх – нужны насосы, помпы, а главное – постоянный контроль техника за всем этим оборудованием. Можно сто лет откачивать воду из низины, но как только прекратишь – вода тут же туда вернётся. Вода неохотно и тяжело поднимается, но очень охотно и легко падает.
Мир – это подъём «воды» естества искусственными приспособлениями. Война и ненависть – не требующее искусственных приспособлений, заложенное в самой природе «воды» естества стремление падать вниз.
Чтобы началась война – ничего не нужно делать. Бездельничай, как Горбачёв, и война начнётся сама собой.
Чтобы был мир – приходится очень и очень попотеть в «радениях» и «рачениях»! И политикам, и администраторам, и контролирующим органам, и гражданскому обществу, и, конечно, религиозному клиру.
+++
Над чем «потеть» и «корпеть» миротворцам? Говоря одной фразой – над прокладыванием и неприкосновенностью межей ресурсопользования.
Здесь придётся ввести такой важный термин в экономическую науку, как «оклад-надел» человека.
Выживание и благополучие современного человека, горожанина, не связано ни отдельно с окладом, ни отдельно с наделом.
Оклад – денежная сумма, которая из-за роста цен может при одном и том же номинале быть и богатством и ничем.
Например, из того, что вы получаете оклад 100 рублей – ровным счётом ничего не вытекает. Что такое 100 рублей? На них можно купить 10 коров, или одну, или пирожка на вокзале не купишь? Поэтому термин «оклад» оказывается для нашей темы никчемным и лживым.
Так же и термин «надел». Надел – это чаще всего земельный участок, а шире взяв – совокупность натуральных благ.
В начале ХХ века крестьянство России жаждало земли, и ничего больше не хотело. К концу ХХ века это натуральное хозяйство уже не актуально. Дав человеку натуральный надел – дальневосточный гектар в тайге – вы не сделаете его ни богатым, ни счастливым.
Жизнь требует совместить термины «оклад» и «надел». Оклад-надел – это обеспечение человека эпохи СЛОЖНОГО И МНОГОУРОВНЕВОГО разделения труда, измеряемое натуральными величинами, но выражаемое в денежной форме.
Ставим вопрос так: не сколько человек получает в рублях или долларах, а сколько в его распоряжении хлеба, носков, топлива, огурцов, помидоров и т.п. То есть всего того, что даёт переработка ресурсов (даров природы) планеты Земля.
Для производства огурцов нужна земля. И кушающий огурцы по факту является пайщиком какого-то овощеводческого хозяйства. То есть взимает с него свою часть ренты.
Для производства металла нужна руда, и пользующийся металлическим предметом – пайщик рудника (а так же металлургического комбината, металлообрабатывающего предприятия – все они работают на него). Для производства бензина нужна нефть, для производства тканей – технические культуры (лён, хлопок)…
Жизнь снова и снова возвращает нас к требованию быть пайщиком (получать ренту) с того или иного дара природы, территории. Помидор на нашем столе был где-то выращен. И поскольку он на нашем столе – выращивали его огородники лично для нас.
+++
«Свобода», понимаемая в политическом и экономическом смысле, делит людей, живущих с какого-либо ресурса, на:
1) Рантье
2) Каторжан
3) Лишенцев.
Рантье получают природную ренту – они имеют право распоряжения дарами природы и территорией, их правовой статус распределителей, владельцев ресурса закреплён.
Каторжане сами доступа к ресурсам не имеют, и вынуждены выклянчивать средства к существованию у владельцев ресурсов. Они нужны в качестве чернорабочих при обработке ресурса. Им рантье дают те виды деятельности, которыми сами не хотят заниматься. И за это – какое-то произвольно назначаемое (чаще всего минимальное) вознаграждение. Типологически современный городской каторжанин близок к безземельному крестьянину, нанятому в батраки землевладельцами.
Лишенцы – «демографический излишек», они не нужны даже на чёрных работах и перемалываются молохом рыночного общества в ничто. Типологически современный городской лишенец близок к безземельному крестьянину, который НЕ СМОГ устроится даже батраком. В итоге он не обрабатывает ни своей, ни чужой земли (в современном мире – землю заменяет ресурс) – и находится на положении побирушки вне экономики.
В модели СССР все были ресурсными рантье (совладельцами всех благ территории), что и обуславливало и широту прав трудящегося и скорость карьерных лифтов.
Поскольку рантье были все (природную ренту даров природы осваивали всем гражданским составом) – то и каторжанами приходилось быть всем, ПО СОВМЕСТИТЕЛЬСТВУ. Просто не было тех, кого ресурсный рантье мог бы нанять на чёрные работы вместо себя. Соответственно, не было лишенцев: раз все рантье ресурсов, то откуда лишенцам взяться? Безработицы нет, право на труд – каждому, и песня «за столом никто у нас не лишний»…
Основная социальная фигура советского общества (безотносительно идеологии, мы говорим только об экономическом положении) – РАБОТАЮЩИЙ РАНТЬЕ[1]. Он одновременно в общенародном хозяйстве и работает по найму, и совладелец. Он совмещает распоряжением наличными ресурсами территории, и его обработку. То есть – сам себя нанимает…
+++
Как отличить работающего рантье (РР) от социального «каторжанина»? Очень просто: РР имеет выбор, каторжанин (как осужденный) – нет. Если РР уйдёт с работы – то, даже если он и потеряет в деньгах, всё же ничего страшного с ним не случится.
Работает он не для выживания, а для самореализации.
Если же социального каторжанина выгонят с работы – то для него это чревато погибелью: зарплатное рабство[2]…
Крах советского общегражданского кондоминиума (совладения) экономикой привёл к появлению как доминантных рантье (с прислугой), так и к появлению лишенцев. Так пропала доступность и определённость величины (хотя бы приблизительная) для важнейшего в человеческой жизни фактора: «ОКЛАДА-НАДЕЛА».
Появись как огромные, запредельные оклады-наделы, выделяемые обществом доминантам, так и огромное количество людей, лишённых средств к существованию.
+++
Это было бы невозможно без массового социал-дегенератизма, без появления большой прослойки социал-дегенератов[3]. Ярко демонстрируют их митингующие толпы халявщиков времён «перестройки». А особо тяжёлую форму – украинские майдауны.
Кратко говоря – это люди, не имеющие ни малейшего понятия о выживании, о необходимости сохранения своего «оклада-надела»: они активно боролись и продолжают борьбу за порядок в котором абсолютно неясно, кто их будет кормить завтра, где, когда, на каких условиях, с какой стати и почему?
В голове социал-дегенерата лишь расплывчатая мечта-галлюцинация о сверхпотреблении, но это оторванная от почвы и реальности мечта халявщика, кладоискателя, живущего на «авось!».
Потому майдауны встречают разрушение механизма их же собственного жизнеобеспечения (питающих их продуктопроводов) не только равнодушно, но и с радостью.
Крушат, рассуждая – авось, новые возможности появятся, и, может быть, будут лучше прежних! Может быть… А может и не быть… А ведь это не настольная игра, это вопрос жизни и смерти…
+++
Дурак может не понимать, но умный понимает сразу: действующий мой или ваш оклад-надел - штука зыбкая.
Вероятность в один миг потерять то, что имеешь, на порядок выше вероятности получить прибавку.
Например, олигархами после «перестройки» стали единицы, а обанкротились и погибли, или влачат жалкое существование страшнее смерти – миллионы, десятки миллионов людей.
Весь подвох в том, что расширение оклада-надела у одних не всегда, но очень часто – достигается сокращением его у других.
Каждая человеческая жизнь оказывается монетой – которая может быть положена в карман барыги, а может стать «упущенной прибылью».
Если ты чужой труд или имущество взял дёшево, или вообще даром – понятно, что тебе это выгодно, а другой стороне сделки – нет. Выигрывает более сильная сторона – подавляя оппонента, ОНА МАКСИМАЛИЗИРУЕТ СВОЮ ЛИЧНУЮ ПРИБЫЛЬ. и номинальную (в учётных единицах), и реальную (ресурсную)…
Воспринимаемой (психологически) хищником, как личный и прямой убыток…
Оклад-наделы не получается раздать раз и навсегда.
- Просто оклад абсолютно эластичен (инфляция легко превращает 100 рублей в 10 копеек);
- Просто надел – слишком архаичен (владение участком земли само по себе в современных условиях не сулит ни радости, ни достатка).
Оклад-надел не эластичен (его нельзя сжать, как оклад), но в то же время он не так однозначен, как надел. Почему? Потому что высокотехнологичен. Можно с берданкой охранять помидоры на своём участке. Но если помидоры едут к вам из Астрахани, а клюква из Карелии – то не разорваться же вам с вашей берданкой по всем тысячекилометровым дорожным путям!
Оклад-надел не имеет территориальной протяжённости (это роднит его с окладом в кармане) – но он имеет постоянный вес реальных благ, он натурален (что роднит его с земельным наделом).
По сути, оклад-надел есть закрепление за вами на длительное будущее всего того, чем вы пользуетесь сегодня, непосредственно сейчас. По науке это называется межеванием ресурсопользования.
Какой-нибудь астроном или микробиолог не выращивает хлеба и не добывает нефти. Тем не менее, в его пользовании и каравай на столе и автомобиль в гараже. И то и другое – оклад-надел нашего астронома.
А что, если ему прекратить давать хлеб, бензин и т.п.? Сократить из списка получателей материальных благ? В этом случае появится резерв хлеба, бензина и т.п., который может быть:
1. Потреблён лично тем, кто отобрал у астронома.
2. Продан как товар кому-то, с кем выгодно торговать обобравшему астронома перераспределителю.
3. Просто не произведён, что есть экономия плодородия почв, нефтяных недр, экологии, экономия транспортных расходов и т.п.
Если построены 200 м.кв. жилья, то, совершенно очевидно, что:
5 квартир по 40 м. кв. = 1 кв по 200 м. кв.
Весь вопрос – ставить или не ставить перегородки...
Можно расселить пять семей – а можно облагодетельствовать одну. Ресурсы совершенно одинаковы потрачены (200 кв. м. = 200 кв. м.), так что для власти «пять семей или одна» - чисто произвольное решение.
Это касается любой сферы потребления. Повышая доходы низов – мы снижаем доходы и возможности верхов.
Скажем, повышение зарплаты – это прямой убыток работодателя, расширение покупок – угрожает дефицитом какого-либо ходового товара, очередями за ним…
Одно дело, если товар никому, кроме тебя не по карману – подошёл и купил. Другое – если он по карману всем, и за ним давка…
+++
Понимая вышеизложенное, мы понимаем и то, что родились мы в одном мире, а оказались сегодня совсем в другом.
Миролюбие, доброжелательность и отзывчивость людей старого мира были связаны с достаточно жёстким межеванием ресурсопользования. Жёсткое межевание делает человека беззаботным добряком, потому что одновременно подавляет и страх и амбиции.
Потерять то, что я имею – мне не угрожает, а получить что-то сверх этого – сложно, почти невозможно (часто и наказуемо). И вся культура общения строится вокруг межевого принципа Екатерины II «Каждый при своём»[4]. А раз каждый при своём, то зачем ссорится? Вот вам и мир, и добродушие, и отзывчивость, и хлебосольство…
Сегодня в силу инфернальных реформ, не имеющих аналога в истории[5] - мы оказались в мире, в котором НИ У КОГО НИЧЕГО СВОЕГО. Во-первых, мы потребляем текущий ресурс, который неизвестно от кого и какой ценой оторван. Во-вторых, мы не знаем, что с нашим текущим ресурсом будет завтра. Мы получаем непонятно что неизвестно на сколько.
Наступила мрачная эра предельной размытости ресурсопользовательской межи. Кому, что, сколько, на каком основании, когда положено – никто не знает. Идёт наказание рублём невиновных и награждение рублём непричастных – словно бы вместо народного хозяйства мы попали на какую-то сатанинскую лотерею.
Экономический человек в таком мире – сочетает в своей психологии и черты жертвы, и черты хищника. Невозможно (да и не нужно) до конца разделить – где кончается страх потерять своё и начинается амбиция хапнуть чужое.
Ведь, в силу экономического уклада, проклятого даже Грефом, главой Сбербанка – нет в ресурсопользовании ни «своего», ни «чужого».
Нет такой величины, которую у тебя не могут отчуждать более удачливые конкуренты в борьбе за жизнь. Напротив, нет и такой величины, которая ограничила бы отчуждение в твою пользу, если удача на твоей стороне…
+++
Борьба за безразмерный успех – или безразмерное поражение, ничем не регулируемые, кроме агрессии и наглости, делает такое отрицательное качество, как ненависть – кормилицей проходимцев. Здесь уже не только наглость – второе счастье, но и калёная ненависть – инструмент выживания.
Отказавшись от действия деления, люди занимаются действием отнимания – человек у человека, народ у народа… Не только незнакомый, но даже и знакомый человек, даже и родственник – в этом жестоком мире воспринимается как угроза, как враг.
Итог капитализма – превращение всего человечества во врага каждого отдельно взятого человека. Со всем спектром ненависти, обмана, корыстного использования, разбойничьих союзов для нападения на «третьих лиц», подвохов, подстав…
И самое страшное для меня – мысль о том, что это, может быть, навсегда, и другого человечества я уже не увижу…
[1] Работающий рантье – фигура, которая самолично обрабатывает ей же принадлежащие исходные ресурсные блага. Скажем, Робинзон на острове не платил ни за Солнце, ни за дождь, ни за землю, ни за плодородную силу растений, ни за подстреленную дичь. Всё это принадлежало Робинзону – но он же сам это и обрабатывал (пока не обзавёлся Пятницей). К работающим рантье относятся самостоятельно обрабатывающие свою землю землевладельцы (семейный подряд), ремесленники, владеющие собственной мастерской и инвентарём. Особый разряд работающих рантье – госслужащие: они и представляют госвласть, и одновременно служат ей по найму.
[2] Наёмное или зарплатное рабство — свойственное капитализму положение, при котором работник теоретически (de jure) работает по собственной воле, а на практике (de facto) вынужден торговать собственной рабочей силой, зачастую подчиняясь условиям работодателя ради того, чтобы выжить. В XIX в. работницы из г. Лоуэлл (Массачусетс) создали общественное движение рабочих, возможно первое, которое использовало термин «наёмное рабство». Наёмное рабство превращает человека в специфическую форму товара (на рынке труда), лишает его свободного времени, необходимого для полноценного развития, пагубно сказывается на здоровье. Термин «зарплатное рабство» (англ. wage slavery) обозначает ситуацию добровольного рабства, когда все средства к существованию человека зависят от одной только заработной платы, особенно когда эта зависимость — полная и непосредственная. Нет ни выбора профессии, ни выбора места работы – или работаешь, куда взяли, или сдохни!
[3] ДЕГЕНЕРАТ – биосоциальное понятие, означающее особь, которая под воздействием тех или иных факторов стала ПРИМИТИВНЕЕ СОБСТВЕННЫХ ПРЕДКОВ.
[4] 8 октября 1765 г. Екатерина II издала указ «Об учреждении Сенатской межевой экспедиции». Императрица самолично придумала и девиз межевания: «Каждый при своем».
[5] В 2012 году ультра-либерал Герман Греф жаловался, что ему снятся сны о «XIX веке, когда бизнес-план, который передавался в банк для анализа, закладывал цену на пшеницу, которая была стабильна последние 50 лет, и можно было спокойно прогнозировать кэш-фло проекта на 50 лет вперед». При этом Греф отметил, что сейчас, в период волатильности, подобное в принципе невозможно. "Сегодня, когда акции самой устойчивой "голубой фишки" в стране, под названием Сбербанк колотит на 5-6% в день при объеме торгов миллиард долларов США, то вообще задумываешься, в каком мире мы живем", – отметил он.
Вазген АВАГЯН
Свежие комментарии